Такого никогда не было

— Когда всё началось, Олег?
— В октябре 1984 года, на следующий день после празднования 60-летия Веры Петровны Бесковой . Я пришёл в народный театр. Уже через месяц после этого я предлагал Вере Петровне ставить разные спектакли. А через два года открыл свой театр.

— А где он был, какой, для кого?

— Он был в шестой школе. Директором была Раиса Павловна Маслевская, школа активно сотрудничала с Академией педнаук, там развивалось искусство. Театр в школе уже был, им руководил Алексей Собачкин . Но настолько всё «широко цвело», что он не совсем справлялся и позвал меня помогать. Мы с ним поделили параллели, то есть, брали классы через год, как курсы в театральном институте.

— Значит, в театр «Д.Е.М.И.» всегда приходили дети, молодёжь. А могут прийти пенсионеры?

— Могут и будут приняты. …Но почему-то не приходят. Они идут в народный театр. Видимо, там сцена большая.

— Когда школьный период закончился, где оказался ваш театр?

— Прошло четыре года, и я стал «напрягать» многих работников школы, кроме Раисы Павловны. Театр стал на многих сильно влиять. Он перерос, уже не помещался в рамках школы №6. Театр должен был стать городским. И он им стал. Вскоре меня взяли на работу в Дом пионеров. А театр наш через некоторое время стал выступать в ДК ФЭИ, где директор Виктор Константинович Велижев предоставил нам базу для репетиций. Затем ситуация поменялась, началась перестройка, в ДК ФЭИ не хватало средств. Мы оказались в «Огоньке» вместе с Леной Корниловой , где она занималась бальными танцами. Но и там стало тесновато. Правда, не нам.

— И куда потом?

— Сидел я однажды на лавке, а мимо проходил дизайнер Андрей Романов . Он предложил поселиться в «Эврике», и там много лет работал наш театр.

— А как возникло название «Д.Е.М.И.»?

— Это было придумано, когда мэр Кириллов предоставил нам статус муниципального учреждения культуры. А придумала это Ольга Быченкова, она довольно долга была директором театра. Потом отдельная должность директора была упразднена. И все эти дела легли на меня.

— Как проводится отбор детей в театр?

— Я бы сказал, был естественный отбор. Был бы талант, но нужно и трудолюбие, и требуется много свободного времени. Мы существуем в режиме театра, а не театрального кружка. Театр – это работа актёра над ролью. Они сюда приходят, чтобы готовиться к актёрской профессии, на самом деле. И это достаточно эффективно реализуется. Например, в этом году пять человек поступили в театральные институты Москвы и Петербурга. Такого никогда не было.

— А сколько всего поступили в театральные учебные заведения за годы существования театра?

— Да уже второй десяток. У нас сейчас театр, подаривший трёх больших звёзд.

— Кто же звёзды?

— Марк Богатырёв, Софья Лебедева и Ника Здорик. Они реально участвуют в больших фильмах. Богатырёв известен по сериалу «Кухня», ещё он телеведущий, ведёт на втором канале свою авторскую программу. У каждого из них своя история, и они добились успехов. Ника Здорик сейчас снимается в фильме режиссёра Дружининой «Гардемарины» — это продолжение всем известного, популярного сериала. А Софью Лебедеву все знают по новому фильму «А зори здесь тихие…». Словом, нас теперь называют «фабрикой звёзд» — то ли в шутку, то ли всерьёз. Это всё результат стремления детей к определённым целям. Вот здесь на стене портреты актёров-звёзд значительной величины. Есть пример, перспектива, есть определённый алгоритм.

— А непосредственно друг с другом они общаются?

— Да, есть общение. Киноартисты приезжают к нам, с ними можно поговорить, их можно потрогать. Марк Богатырёв одно время вёл занятия. Было время свободное у него. А сейчас нет, потому что он ездит по всему миру, готовит телепередачу и снимается в сериале, который специально под него подготовили.

— Недавно видел объявление о наборе актёров в театр «Д.Е.М.И.». Приходят желающие?
— Приходят очень содержательные люди. Не перевелись на Руси добры молодцы и красны девицы. В Обнинске неплохой генофонд, приезжают хорошие люди в город. Вот у меня актёры из Донецка, а актрисы из Севастополя.

— А вас не тянет куда-нибудь выше подняться, в Москву, например?

— Наверное, я могу устроиться в столице, у меня есть репутация, но там другая обстановка, а у меня здесь всё хорошо. У меня здесь нет проблем ни материального плана, не этического. И город Обнинск терпит меня.

— Сколько сейчас ребят в театре, сколько пришло?

— Всегда у нас есть 15-20 человек, и я стараюсь за каждого отвечать, чтобы сформировать начинающего актёра, у которого есть стремление к определённым целям.

— Есть сейчас перспективные фигуры, которые пойдут дальше?

— Стараюсь с бесперспективными не связываться. В этом году, недавно, наш парнишка поступил в театральный институт. Сам готовился, выбрал программу, я ему немного помог – и он прошёл конкурс.

Вот у меня проблема – внутренний конфликт. Они оканчивают институт и частенько сидят без работы. Потому что мало снимается хорошего кино, мало ставится хороших спектаклей, телевизионный контент нынче – это не то, к чему я их все годы готовил. Мы стараемся смотреть хорошие фильмы и спектакли, я рад, что они идут в эту профессию, но там приходится нелегко.

Мои молодые люди очень амбициозные, им надо играть в хороших театрах, а не в слабых, и сниматься в ерунде они не хотят.
Кто-то начинает ставить свои спектакли. Например, Семён Барков режиссёром стал, собирает группу, ставит очень симпатичные клубные спектакли.

Он окончил институт имени Щукина в Москве.

— А какие планы у вашего театра на новый сезон?

— Есть несколько задумок. Недавно ушла из жизни режиссёр Элла Мамедовна Волкова. Она последний год репетировала с моим артистом спектакль. Болела, репетиции были на квартире. Получилось, что спектакль оказался незавершённым, и мы с артистом Александром Мышляевым договорились его доделать. Он называется «Мцыри», многие помнят эту поэму Лермонтова. Сейчас идут репетиции, и, может быть, через месяц мы выйдем на сцену с каким-то эскизом этой постановки.

Написана удивительная пьеса московским поэтом Андреем Родионовым , которая называется «Зарница» — пьеса о подростках. Пьес о подростках сейчас очень мало, хороших ещё меньше. Эта пьеса в стихах, и она затрагивает много современных проблем, взаимоотношений взрослых и детей. Трудно репетировать, но интересно.

Что касается взрослого театра, то ребята мои все поступили, и практически никого не осталось. Наверное, начнём собирать по городу взрослых артистов и репетировать пьесу Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца». Если постановка получится, то мы планируем показать этот спектакль на даче Морозовой летом. Для этого сюжета место там подходящее.

— Минувшим летом там ставили пьесу А.Островского «Лес». Это ваша постановка?

— Частично, а так я выполнял функции продюсера. Ставила спектакль режиссёр театра ИАТЭ Юлия Носова . Она давно об этом мечтала. Мне спектакль понравился. В кастинге особых провалов не было. И собралась там, в качестве зрителей, вся «недобитая» интеллигенция. Говорят, что это было самым интересным событием в День города.

— А что нынче театр в нашем городе?

— У нас в городе три режиссёра, которые придерживаются современного театра, каждый в меру своего понимания и своих умений. Кроме меня это Юля Носова и Надя Казанская . Мы ездим на громкие премьеры в Москву, смотрим, обсуждаем (без нафталина особо).

— Может, ещё что-то возникнет?

— Возникает. Я стараюсь больше отталкиваться от состояния труппы. Не от своих идей… И вот сейчас пробуем очередную версию «Ромео и Джульетта». Похожее было. Год назад пришёл к нам Денис, и я понял, что он похож на Дориана Грея, героя романа Оскара Уайльда. И я рискнул сделать эту работу. Сейчас среди юных вижу Джульетту, и есть там Ромео.

— А как у ребят, которые приходят, со знанием драматургии?

— Они в основном необразованные в этом плане. Не беда, многое узнают, в том числе сюжет трагедии Шекспира.

— Получается ли общаться с молодыми?

— Было трудно, стало ещё сложнее. Считается, что дети больше времени проводят в виртуальной среде, и будто они перестали во взрослых нуждаться.
Есть мнение, что дети всё знают, что им надо и что им интересно.

Как найти с ними общий язык? Я стараюсь говорить на их языке. Я учу иностранный язык современных подростков. И на этом языке начинаю с ними разговаривать, пытаюсь их своим языком увлечь. Но они придумывают свои интересные слова. Например, «зашквар» — прекрасное слово, перевожу его так: это уж слишком. Им, конечно, прикольно, что они видят чувака, который годится им в дедушки, а он говорит на их языке. Ну вот, на их языке заговорил.

— Как быть, на их языке классику ставить?

— Разные есть мастерские, разные педагоги. Но, вообще говоря, конечно, правильно сохранять традиции русского классического литературного языка.

Я меняю в процессе театрального путешествия точку назначения.

— И как она называется?

— Русский классический психологический театр. Система Станиславского. Один из тех, кто нынче звезда театра и кино, бывший наш воспитанник, учился в школе МХАТ. Я ходил к нему на зачёты, изучал то, чему там учат.

Там же училась Софья Лебедева . Восемь лет это я не просто наблюдал, но тоже учился. Учиться никогда не поздно. А теперь за работу.

Беседовал В.Шапошников