Исповедь многодетной матери: «Было время, когда нас кормили соседи»

Дима, Максим, Юля с мамой Надей.

10 утра, а у Надежды уже нет сил. Одного сына она проводила на рыбалку, собрав ему сумку с лекарствами для диабетика, второй сын — ­подросток — ушёл на работу, в детской подрались четырёхлетний и пятилетний мальчишки, 14-летняя дочь пытается их разнять, а 13-летняя собирается в гости к учителю.

Надежда буквально на секунду замирает на стуле. Потом тут же спохватывается и начинает хлопотать: ставит чайник, готовит малышам кашу.

Неделю назад у неё на нервной почве перекосило лицо: у одного из сыновей нашли опухоль в груди, позже выяснилось, что она доброкачественная. Восстановиться женщине удалось в кратчайшие сроки.

— Я не могу позволить себе болеть. Детей не на кого оставить. Почти 15 лет я прожила в браке. Мне казалось, что так будет всегда. Никогда не думала, что на старости лет останусь одна с детьми, — вздыхает Надежда ВЯЗОВОВА , смахивает невольно набежавшую слезу и продолжает хозяйничать.

Одна на всех

Говоря о возрасте, Надежда, конечно, преувеличивает, ей нет и 50. Всего у неё 8 детей, старшему — 22, он женился и уехал жить в Екатеринбург, средний сын, 20-летний, пока живёт с матерью, но стремится быть самостоятельным. Шестерых детей Надежде приходится поднимать одной.

— В 2017 году, 19 июня, дети в последний раз видели отца. Максимке тогда два годика исполнилось. Мой бывший муж в тот день пришёл собрать оставшиеся вещи, — рассказывает Надежда.

С тех пор главу семьи не видели не только дети, но и судебные приставы. Периодически Надежда получает от него деньги на детей. По её словам, в лучшем случае он переводит 3000 руб­лей раз в несколько месяцев.

Старшие сыновья Лёша и Вася.

Злоключения

Александр был вторым мужем Надежды. От первого, который над ней издевался, она сбежала с двумя детьми из Подмосковья в Малоярославец.

— Я нашла утешение в Боге. Стала посещать Церковь христиан веры евангельской. Носила юбку, платок. В Малоярославец мы с мамой приехали, потому что здесь сильный приход. В городе очередь из женихов выстрои­лась.

Ну как же, женщина из Московской области, да ещё и с деньгами. Крыша над головой есть. Раза четыре мне предложение делали. Я всем отказывала. Боялась. Саша приехал в Малоярославец в мае, а через месяц у нас была помолвка. Мне его сосватал настоятель. Любви не было, он мне просто нравился. Когда с Сашей сошлась, для меня дикостью было, когда он мне говорил: «Давай я воды принесу!» Да я всё сама могу: хоть сверлить, хоть розетку сделать. Год мы притирались, а потом пошли дети — один, второй, третий. Затем долго детей не было, и я вышла на работу.

«Риелтор-­баптист»

— Я в декрет уходила с приборного завода. Коллеги шутили, что меня в декрет проводили один раз и на всю жизнь, — смеётся Надежда.
Как только дети подросли, она стала работать риелтором. Конкурентов в Малоярославце практически не было. Деньги текли рекой.

— Меня прозвали «риелтор-­баптист», хотя к баптистам я не имею никакого отношения. Я болела работой. Бывало, у всех праздники, а я уже в 6 утра на ногах, участок москвичам показываю. У меня был доход 300–500 тысяч руб­лей в месяц. Для меня сейчас это космические деньги. У детей была няня. У меня даже человек два раза в неделю драил квартиру. 4 телефона жужжали день и ночь. Мне на тот момент было всё равно, кто работает, кто зарабатывает. Муж зарплату оставлял себе. Мы ездили на море, хорошо питались.

Надежда сняла офис, наняла работников. Дело шло. Но потом появились конкуренты. Заказов становилось всё меньше и меньше, а семья привыкла жить на широкую ногу. У обоих супругов было по хорошей машине.
Что делать? Надежда начала брать кредиты — один, второй, третий… А тут она снова забеременела. Два младших сына родились один за другим с разницей меньше года.

— В 2015 году у меня арестовали все счета. Коллекторы расписали красной краской весь подъезд, порезали дверь, угрожали. У дома стояли мужики с палками-­дубинами. Пришлось поменять телефонные номера, а вместе с ними ушла вся клиентура. Не хотелось закрывать офис, но пришлось. Распродала мебель, оргтехнику. Когда проблемы начались, муж стал искать себе новую пассию. Он сказал: «Тонешь, меня за собой не тяни!» Когда муж ушёл, долг по коммуналке был полмиллиона.

На Надежду навалилось всё разом: мама слегла, у одного из сыновей начался сахарный диабет, у другого — эпилепсия, у младших мальчишек обнаружили врождённые проблемы с сердцем.

— Максимке было 2 месяца, а у среднего сына — приступ диабета, его на «Скорой» мчат в Калугу, а я еду за ними на машине с младенцем на руках и реву. Успокаивала себя тем, что сына подлечат — и всё. А мне говорят: «У вас ребёнок умирает, бросайте кормить младшего грудью, вы нужны в больнице!» А я знаю, что у меня нет денег на то, чтобы покупать смеси. Звоню мужу — на заднем фоне женщина смеётся… Месяц каждый день моталась к сыну из Малоярославца в Калугу, маленького продолжала кормить грудью.

Юля

Пока мы общаемся, на кухню входит улыбчивая 14-летняя Юля. Она помогла братьям справиться с завтраком, принесла маме очки одного из мальчиков, чтобы та их протёрла. Сама Юля этого сделать не может, у неё на обеих руках нет лучевой кости.

— Сколько мы всего прошли с Юлей, а сколько предстоит. У неё уже было столько операций, 24 общих наркоза ребёнок вынес, — рассказывает Надежда. — К нам она попала в 4-летнем возрасте. На тот момент у меня было пятеро детей: двое от первого брака, трое от второго. Причём четыре мальчика и только одна девочка. Катя просила сестрёнку, но забеременеть у меня не получалось. Мы даже с мужем стали подумывать об усыновлении. А тут старший сын Лёшка попал в «травму» в Калуге. Я к нему приезжаю, а он рассказывает, что в соседней палате лежит девочка — вылитая наша Катя. Я зашла в эту палату, увидела 4-летнего ребёнка, который весил всего 10 килограммов, ходил в памперсе. Юля посмотрела на меня и сказала врачам: «Ко мне мама приехала!» У меня в этот момент внутри что-­то оборвалось. Я поняла, что это мой ребёнок.

Саша, Паша, Катя, Дима и Юля.

От Юли отказались биологические родители. Надежда месяц ухаживала за девочкой, не говоря мужу об особенностях ребёнка.

— У неё руки были загнуты так, что она ложку до рта донести не могла, поэтому всё время была голодная. Я ездила к девочке каждый день. Муж, когда увидел Юлю, сказал: «Я знал, что мы возьмём ребёнка, но чтобы такого!» И замолчал.

Мы подъезжаем к дому, он всё молчит, а потом вдруг говорит: «Если мы её возьмём, она всегда будет с тобой. Она никогда не будет полностью здорова. Но если не мы, то кто?» Он аж заплакал.

Помимо проблем с руками, у Юли оказалась масса других заболеваний.

— У неё есть два старших брата. Абсолютно здоровые. Среднего усыновили и увезли в Америку. Юлька по генетике всю грязь собрала. Меня врачи отговаривали. Предлагали найти здорового ребёнка, рассказывали, что я не выдержу, вскоре начну роптать. Но если я взялась, то иду до конца, будет тяжело, я буду гундеть, плакать в подушку, но никуда её не отдам.

Семья решила, что не будет оформлять опекунство, а удочерит Юлю. Девочке поменяли фамилию, отчество и даже место рождения.

— Я хотела, чтобы она полностью была моя. Маленькая она была, хрупкая, а материлась только так. К логопеду, психологу её водила. Сейчас она находится на домашнем обучении. Девочка очень сообразительная, зрительная память отменная. Конечно, не всё у нас сразу было гладко. Как-­то она обиделась на меня и зимой в ночь из дому ушла. Я чуть с ума не сошла. Хорошо, что ушла к моей подруге.

Выжить

Супруг бросил Надежду перед последними родами. Когда она уезжала в роддом, думала, что оставляет детей со старшими братьями максимум на 4 дня, оказалось, на несколько недель — из-­за серьёзных проблем с сердцем у ребёнка.

— Как они выжили без меня в это время, не представляю. Когда я выписалась и приехала домой, дети сделали торт — коржи обмазали сгущёнкой. Больше ничего в холодильнике не нашлось. Было время, когда нас кормили соседи: приносили хлеб, молоко, кто картошки даст, кто лука. Не знаю, как мы всё это прошли, Бог помогал.

Верующие Церкви христиан веры евангельской от меня отвернулись, они решили, что если я платок сняла, на развод подала, то сама во всём виновата. Мой 17-­летний сын как-­то не выдержал и разместил в социальных сетях крик души, рассказав о том, как мы живём. И нам от области прислали 57 тысяч руб­лей.

Сейчас семья живёт на пособие по уходу за ребёнком-­инвалидом. Надежда даже не может устроиться на работу.

— Как только я официально трудоустраиваюсь, то автоматически лишаюсь пособия. А зарплату мне предлагают равную ему, — вздыхает женщина.

Несколько недель она собирала справки, чтобы получить единовременную помощь от администрации Малоярославца, она составит 500 руб­лей.

— Я больше денег, наверное, на дорогу потратила, пока эти справки собирала, — говорит многодетная мать.

Дети стараются ей во всём помогать, даже те, кому по 14 лет, находят себе работу. Один из сыновей во время летних каникул устроился в магазин, каждый день матери приносил 500 руб­лей.

— Сын, у которого эпилепсия, тоже сначала работал и неплохо зарабатывал, был на сделке. Но потом у него начались припадки. Это опасно, на станке работать он больше не смог. Выручает обнинский фонд «Хоспис — детям». Они одежду, канцтовары к школе привезли. Монастырь привёз крупы, картофель. Иногда кто-нибудь из соцсетей узнаёт о моей ситуации, кинет на карточку 200–300 руб­лей. Был случай, когда женщина в 10 вечера перевела деньги и потребовала, чтобы я тут же сходила в магазин и выслала ей фото продуктов вместе с чеками…

Во всех комнатах идеальный порядок. В доме сделан неплохой ремонт. Правда, пластиковые окна уже старые, из них дует, надо менять. Как говорит Надежда, она установила их одной из первых в Малоярославце.

— Нам очень нужны ковры, недавно прорвало в квартире трубу, мы затопили всех соседей, пришлось выбрасывать ковролин. Без ковров в детских комнатах холодно, пол ледяной. Уходя, муж забрал хорошее постельное бельё, полотенца. Наше бельё всё поистрепалось. Чтобы как-­то свести концы с концами я пытаюсь продать участок, который нам дали как многодетной семье. Друзья-­риелторы дают все время рекламу, поначалу даже были звонки, но теперь тишина.

Надежда старается не говорить о том, как растягивает кастрюлю щей на несколько дней, намекая ребятне на то, что друзей в обед лучше в гости не звать. В то же время, когда одноклассника её сына выгнал из дома отчим, именно её семья приютила мальчика.

— Дети у меня растут замечательные. Во всём мне помогают: и приготовят, и уберутся, и поддержат в трудную минуту. Я живу только ради них.