История врачей: «Приехав в Калугу, остались здесь навсегда»

Эта семья хорошо известна в нашем городе. Елена Дмитриевна — врач-отоларинголог, первый в городе бронхолог.

Её муж Михаил Львович Зильберман более 30 лет возглавлял гематологическое отделение в Анненках. Два года назад его не стало. После этого Елена Дмитриевна уехала к внуку в Америку, но через полгода вернулась, не смогла там остаться.

Вместе с Еленой Дмитриевной мы рассматриваем старые фото: вот — единственная, уже пожелтевшая фотография отца в военной форме, а вот — мама-красавица на первом курсе мединститута…

— Фотографий мало, я все внуку отдала, — вздыхает Елена Дмитриевна. — А я из Калуги уже не уеду, здесь родные могилы.

О судьбе этой семьи можно написать роман. Дедушка и бабушка Елены Дмитриевны были актёрами. Дед —  Александр Загорский —  в 1939 году вместе с Марком Бернесом снялся в фильме «Истребители». Бернес играл лётчика, а Загорский —  профессора, который вернул ему зрение. Дружил со знаменитым актёром Евгением Самойловым. В 1947 году Самойлов приезжал к Загорскому, останавливался на несколько дней. Тот попросил для внучки Леночки подписать фотографию на память. Это фото Елена Дмитриевна бережно хранит.

«Уехала за папой в Курскую область»

— Моя мама  Зоя Загорская  была замечательным человеком, врачом. А сколько она пережила! —  рассказывает Елена Дмитриевна. —  Мама родилась в 1913 году на Украине, в Гранд-Волынске, в творческой актёрской семье. Тогда артисты часто меняли театры. И в 20-е годы они оказались в Калуге. Снимали квартиру на площади Мира. Мама закончила школу, и они с бабушкой переехали в Ленинград. Мама хотела поступить в мединститут, но ей отказали, потому что она —  из семьи интеллигенции. Тогда она пошла работать лаборантом в физико-технический институт им. Иоффе. Проработала год, получила свидетельство, что рабочая, и поступила в мединститут. Закончила его с отличием, специализировалась на акушерстве и гинекологии. Ей предлагали аспирантуру, но она отказалась —  уехала за папой в Курскую область.

Замуж мама вышла рано, в 18 лет. Родилась я, потом — брат Саша. Мой папа Дмитрий Терентьевич Лосовский — военный. И хотя он из простой семьи, с 4-классным образованием, но человек был удивительно интеллектуально развитый, как говорила мама: «Теперешние профессора с ним рядом не стояли».

Отец Елены Дмитрий ЛОСОВСКИЙ был военным.

От дома ничего не осталось

— Перед войной папа был военным комиссаром, а мама — участковым врачом. Её, несмотря на то что двое детей и она беременная, направили в Курск проходить обучение по курсу военной медицины. Как-то на несколько дней она вернулась домой. И тут объявили, что началась война. В школе развернули госпиталь, мама стала в нём работать.

1 сентября 1941 года мы с братом Сашей были у друзей, и вдруг началась бомбёжка. Нас отбросило на кучу торфа в сарае, и мы не пострадали. Побежали домой, а его нет — одни руи­ны, напротив — огромная воронка: бомба взорвалась, взрывная волна сложила дом.

У мамы был красный сарафан с пелериной, я его увидела и поняла, что её выносят. Она жива! Её повезли в госпиталь, который она и открывала. Прибежал папа, нас с братом в охапку — и туда. А у мамы начались схватки, но сама родить она не смогла — ноги парализовало. Роды были тяжёлые, 2 сентября 41-го на свет появились двойняшки: ­Лидочка и Раечка. Когда им исполнился год, Рая в эвакуации умерла. А Лидочка выжила.

Мы с Сашей всё время стояли в госпитале у окна: отец приказал нам никуда не уходить. Видели, как подъезжали и подъезжали повозки с окровавленными людьми. Бомбили элеватор, было очень много убитых и раненых.

Через две недели маму выписали, она поправилась. Отец отправил нас в эвакуацию, а сам сразу ушёл на фронт.

Попали под обстрел

— Эвакуировались мы в Воронежскую область, в село Кучугуры. Мы с мамой и тётей поселились в небольшом домике. Прошёл месяц. Как-то через посёлок шли войска — вдруг открывается дверь и входит отец. Ночь с нами побыл и ушёл. Больше мы его никогда не видели. Он погиб в 1943 году на Курской дуге.

В Кучугурах мама брала молоко у одной женщины. Однажды она только успела войти в сени, как слышит — эта старушка со знакомой разговаривает: «Придут немцы, мы эту комиссаршу первую с её выводком…» Мама тут же тихонько развернулась и вышла, а утром поехала в район к военкому и всё рассказала. На следующий день нам дали повозку, и мы перебрались в другое место в той же Воронежской области.

Мама работала в госпитале. Весной началось наступление, в срочном порядке нас эвакуировали вместе с госпиталем. Добрались до Дона. Уставшие, измученные. Мама стала просить военкома разрешения остаться, а он сказал: «Нет, переправляйтесь» — и этим спас нас. Мы перебрались на другой берег, в сосновый лес. Переправлялись и войска, нам говорили: «Уезжайте!», но сил уже не было, и мы заночевали в лесу. А утром слышим крики: «Рамы! Рамы!» В небе — немецкие самолёты, началась бомбёжка. Нам с трудом удалось выбраться из леса. Поле. Миномётный обстрел, снаряды свистят. Рядом с нами бегут солдаты в одном белье: они перебирались через Дон вплавь, и неожиданно подошли немецкие танки. Многие погибли. Один офицер взял у мамы вожжи и погнал лошадей. Он умел рассчитать, когда надо ехать: просвистит снаряд — гонит. Так и вывез нас. Помню, мама достала из мешка что-то из папиного обмундирования и отдала этому офицеру, потому что он был в нижнем белье, и он побежал к своим солдатам. А мы стояли на окраине какой-то деревни, и вдруг прямо над нами начался бой нашего лётчика с немецким. Один самолёт сбили, сейчас не помню, наш или фашистский…

Бронхоскопию раньше делали под местной анестезией.

Вместе со святителем Лукой

— Когда пришло извещение, что отец погиб, мама помчалась в военкомат и написала заявление, что хочет уйти на фронт, а детей оставить с тёткой. Но ей не разрешили, а дали направление в эвакогоспиталь в Тамбове. Он размещался в бывшем институте, мама стала заместителем начальника госпиталя. А главным консультантом по гнойной хирургии был Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (святитель Лука). В госпитале находились в основном раненые с ампутированными руками и ногами.

Мама с утра до ночи пропадала на работе, и мы в свободное время тоже туда ходили, давали концерты. А как раненые нас встречали! Я уже в 4-м классе училась, помню одного грустного молодого солдатика без ноги, который рассказал, что невеста написала ему нехорошее письмо. А я только что прочитала «Как закалялась сталь» и сказала ему: «Не расстраивайтесь, это хорошо, что она от вас отказалась, она плохая женщина». Тогда были совсем другие дети, война сделала нас взрослыми.

Фронт отодвигался. Через год госпиталь переименовали в прифронтовой. Мы оказались на Украине, в Новоград-Волынске. А ещё через какое-то время госпиталь переформировали для раненых немцев. И тогда мама написала заявление с просьбой уйти. Мы переехали в Черновцы, там и встретили Победу.

Увлеклась бронхологией

— 16 лет мама была главврачом Хотинского роддома Черновицкой области. Её очень любили. Она сделала всё, чтобы в деревнях открыли ФАПы, началась диспансеризация, обследование женщин.

Я, как и мама, стала врачом, поступила в Черновицкий мединститут. Брат Саша закончил танковое училище, служил в Волгограде. Сестра Лидочка поступила в институт в Москве.

Мне было чуть больше 20 лет, когда я вышла замуж за студента Киевского мединститута Михаила Львовича Зильбермана. Родилась дочка, которую в честь мамы я назвала Зоей.

А в Калуге мы оказались в начале 60-х годов. Однажды в газете увидели объявление, что там требуются врачи. Мой муж был терапевтом, специализировался на гематологии, а я — на отоларингологии. И мы переехали вместе с мамой.

В Калуге мама стала главврачом роддома. Тогда здание было старое, много гнойной инфекции. Она добилась капремонта, переоснащения. Новый корпус — мамина заслуга, хотя это стоило ей много нервов. Работала она там до 75 лет.

А я устроилась в детскую больницу отоларингологом. Муж — в гематологию: первое гематологическое отделение сначала было при Станции переливания крови. А когда построили областную больницу в Анненках, Михаил Львович возглавил в ней гематологическое отделение. И более 30 лет там работал.

А я увлеклась бронхологией и ушла в туббольницу. Там открыли торакальное отделение. Заведовать им приехал из Ленинграда профессор Валентин Сергеевич Гамов. Благодаря ему мы получили бронхоскоп. До этого делали бронхоскопию под местной анестезией — варварская процедура.

По работе с детьми я очень скучала, и когда меня позвали на полставки в Дом ребенка, сразу согласилась. Всю жизнь так и работала.

С друзьями – медиками

— Мы очень полюбили Калугу! Даже моторную лодку приобрели. И у Гамова тоже была маленькая фанерная лодочка. Внизу улицы С.-Щедрина находилась лодочная станция. Там наши лодки и стояли. В свободное время гоняли на них, ходили в походы с палаткой, да в какие — на несколько дней!

С семьей часто путешествовали, были в Ленинграде, в Прибалтике. В Москве ходили в музеи, театры, на концерты. Очень интересно жили!

Получили квартиру в Анненках. По соседству жили друзья – медики. По вечерам на поляне рядом с нашим домом все играли в футбол. Муж только с работы придёт, звонок в дверь: «Миша, выходи!» Быстренько переоденется и бежит. А зимой — обязательно лыжные прогулки.

В Калуге — с медиками детской больницы. Елена — третья слева.

В одном подъезде с нами жили врачи Склабинские.У нас была традиция под названием «Суббота. Утка» — в выходной собирались и готовили утку. Герман Склабинский — отоларинголог, а его жена — патологоанатом. И начинались медицинские разговоры, научные споры. Кошмар!

Не смогла жить в Америке

— Дочка Зоя медицинскую династию не продолжила, увлеклась прикладной математикой, окончила в Зеленограде институт и осталась жить в этом городе. Вышла замуж за студента физтеха Володю, родился сын Миша. Но случилась трагедия: в 26 лет Зоя погибла. Мише было всего 4 года. А через несколько лет погиб и её муж Володя.

8-летнего Мишу мы забрали к себе. В Калуге внук с золотой медалью закончил школу № 6, а потом — физтех в Москве. Его пригласили поработать по контракту в Америку. Он не хотел ехать, переживал, как нас оставит. Но мы с мужем настояли. Сейчас Миша — биофизик, руководит лабораторией в Америке. Женился на девушке из Твери, у них родилась дочка Сонечка.

Когда два года назад не стало моего мужа, я очень переживала! Это огромная утрата, с которой не смириться. 64 года мы с Михаилом Львовичем прожили вместе! Он был невероятно эрудированным! Я энциклопедией не пользовалась: о чём бы речь ни шла, всё знал. С ходу цитировал учёных, литературные строки, поэзию. Музыкальную классику с любого момента узнавал. Великолепно знал английский и немецкий. Когда мы были в Ленинграде, он группе индусов лучше экскурсовода рассказал о витражах в Исакиевском соборе, а потом в магазине немцам помогал выбирать сувениры. Уже когда Михаил Львович сильно болел, приезжали друзья, так он им Гейне на немецком выдавал! А как медицину знал! Талантливый был врач.

Через полгода после смерти мужа внук уговорил поехать к нему в Америку. Но там, оставаясь вечером одна в комнате, всё время думала о муже, вспоминала, плакала, рвалась в Калугу. Так хотелось сходить к нему на кладбище!

И я вернулась.

Дома у Елены Дмитриевны огромная библиотека. Они с Михаилом Львовичем всегда много читали. И сейчас перед сном она берёт с полки то томик Чехова, то Людмилу Улицкую. Переживает, что книги теперь не популярны, говорит, что с радостью подарит свою библиотеку калужским актёрам, чтобы её сохранить.

Елена ЛОСОВСКАЯ каждый день общается с самым родным человеком — внуком Михаилом, который живёт в Америке.

Муж Елены Дмитриевны Михаил Львович ЗИЛЬБЕРМАН и дочь Зоя.