Тегеран без паранджи: за что любят и не любят Путина в Иране

Горы Эльбурс и престижный жилой комплекс на севере города.

Калужанин Сергей ОСИПОВ побывал в столице исламской республики.

Сергей трудится на калужском заводе датской фармкомпании Novo Nordisk, и обычно его международные командировки ограничивались Скандинавией. Однако на этот раз работа довела Сергея аж до Тегерана.

Стереотипы не сработали

— У меня, как и у многих, в сознании сидело представление об Иране как об очень закрытой, религиозной и консервативной стране, где по городу ходят люди с «калашниковыми», все женщины — в чадрах, а из-­за каждого угла разносятся призывы муэдзинов, — рассказывает Сергей. — Но разница оказалась не такой уж и радикальной. Артемий Лебедев когда-­то сказал: чем больше путешествуешь, тем больше понимаешь, что все страны — одинаковые и люди везде одинаковые. И я с ним соглашусь.

В Тегеран со своим самоваром

Отношение к русским в стране оказалось вполне доброжелательным, а вот политику нашей власти в Иране воспринимают очень неоднозначно.

— Мне показалось, что в иранском обществе происходят примерно те же процессы, что и в российском. ­Например, когда я зашёл перекусить в местную забегаловку на главном базаре, сидевший рядом старик, узнав, что я из России, начал радостно повторять: «Путин! Френдз!» А вот образованная городская молодёжь, критически воспринимающая пропаганду, терпеть не может правительства с насаждаемыми им консервативными ценностями и соответствующе относится и к России, горячо поддерживающей исламскую республику.

А ещё выяснилось, что среди продвинутых иранцев большой популярностью пользуется Павел Дуров.

— Местный «Иранкомнадзор» работает гораздо эффективнее нашего, поэтому в Интернет там все попадают исключительно через VPN. Например, таксист, увидев, что я зашёл в «Телеграм», сразу вспомнил Дурова и то, что он русский.

Ещё один неожиданный знак русского влияния — самовары. Их здесь очень любят, а в антикварных магазинах старинные тульские самовары чуть ли не самый популярный товар. Даже на нашей офисной кухне стоял электрический самоварчик.

Исламский вопрос

— Я общался с коллегами — в основном представителями вестернизированной городской молодёжи, у которых практически нет исламских стереотипов. Например, мне говорили, чтобы я не протягивал девушкам руку при приветствии, но, как только я зашёл в офис, первой ко мне подошла девушка и поздоровалась за руку.

Но при этом нельзя забывать, что государство всё-таки теократическое. Девушки не должны появляться на улице с непокрытой головой, там абсолютно запрещён алкоголь, а с некоторых пор под запретом даже игральные карты, которые, правда, продают с рук в автомобильных пробках мигранты из Афганистана и Пакистана. По словам Сергея, алкоголь на самом деле тут тоже в ходу: кто-­то изготавливает домашнее вино или пиво, другие привозят его из Европы. Слишком строго это не отслеживается.

— Многие в Иране считают, что, если бы не было Исламской революции, страна стала бы похожа на Турцию в плане сплава традиционных и западных ценностей. Молодёжь называет верхушку правительства «британские муллы», потому что очень многие учились в Кембридже и Оксфорде, а в Иране лицемерно насаждают местные скрепы.

Грузовики «Мерседес» здесь очень популярны. Им лет по 40, и они не вымирают

Городская среда

— Тегеран — это не про архитектуру, а скорее, про атмо­сферу, — делится наблюдениями Сергей. — Большинство домов — обычные коробки из песчаника, в центре в основном малоэтажная застройка, практически все высокие дома — это какие-­то правительственные здания. На окраинах есть типичные «человейники» этажей по 30. Тегеран огромный, там живёт больше 10 млн. человек, а центр общественной жизни — гигантский Гранд-базар, где торгуют решительно всем. При этом центр города, по сути, тоже базар. Повсюду на первых этажах какие-­то лавочки. Одна интересная особенность: в каждом районе торгуют чем-­то своим. Есть кварталы, где продают только игрушки или только бытовую технику. Более того, есть огромный район с торговлей исключительно музыкальными инструментами: даже не верится, что на них там такой спрос.

Мне показалось, что в стране очень сильное образовательное расслоение. Например, английский там либо не знают вообще, либо владеют им на очень высоком уровне. Хотя слово «дискаунт» усвоили даже продавцы на базаре. А ещё там сложно понимать цифры, они вроде бы арабские, но отличаются от привычных нам. Некоторые из них будто хотят тебя обмануть: думаешь, что это 4, а оказывается — 3, запутаться очень легко.

Небольшой парк в жилом районе. Парков в Тегеране много, и все очень чистые и ухоженные.

В городе довольно неплохое метро, но мой коллега Хади предложил мне воспользоваться такси, сказав, что оно очень дешёвое. А ещё добавил, что есть один нюанс: ничего страшного со мной, скорее всего, не произойдёт, но поездка запомнится надолго. Я считал себя в этом плане человеком опытным — ездил на бухарестском такси, так что близко к сердцу его слова не принял. Однако, первое, что сделал мой тегеранский водитель, — выехал на встречку, ограниченную бетонными блоками. При этом ему никто даже не сигналил, на такую мелочь здесь внимания не обращают.

Там очень необычный автопарк. Большая часть новых машин — «Пежо». В стране есть даже автозавод, выпускающий специальную модель для местного рынка — «Пежо-­Парс». Кроме того, на дорогах очень много китайских автомобилей. Мне рассказывали, что по системе экономико-­политических взаимозачётов Иран обязался на всех своих заводах собирать китайские машины. Дело в том, что на ввоз иностранных машин там огромные пошлины, и человек на иномарке в Иране — почти всегда богач. А ещё Тегеран — настоящий автомобильный музей под открытым небом. Видимо, из-­за щадящего климата машины там изнашиваются медленнее. По улицам ездят грузовики «Вольво» и «Мерседес» 60–70-х годов, и все они в хорошем состоянии. А вот старые синие пикапы «Ниссан» в Иране — объект для шуток, что-­то вроде нашей заниженной «Приоры».

Вдалеке — башня Милад, самое высокое сооружение в стране: 435 метров.

Иранская гастрономия

— В городе было очень жарко, больше сорока градусов, но это аномальная погода для Тегерана. Правда, иранская жара переносится гораздо легче, чем в России: при 40 градусах возникает ощущение, что ты сидишь на кухне в хрущёвке и кто-­то открыл разогретую духовку, — тебя просто обдаёт жаром, но умирать не хочется.

В Иране очень популярен прохладительный напиток под названием «Дуг». Это что-­то вроде айрана или тана, но его там смешивают с газированной минералкой и разными добавками. Очень вкусно, и действительно здорово освежает. Из еды в стране повсеместно готовят кебабы, на их основе делают множество блюд. Ну и, как в любой восточной стране, в Иране огромное разнообразие приправ. Одна из самых распространённых — сумах. Это такой порошок из перетёртой кислой ягоды, и он стоит во всех кафешках вместе с солью и сахаром. Кроме того, в Тегеране можно выпить идеальный чёрный чай, это настоящая платоновская «чёрночайность».

Бескомпромиссное гостеприимство

— Когда я, только приехав, обмолвился, как неудобно без Интернета, Хади не задумываясь отдал мне свою вторую симку и подключил самый дорогой тариф. Кроме того, он отдал ещё и свою транспортную карту, аналог московской «Тройки». А этот человек на тот момент знал меня всего пару часов.

В Иране действует внутренняя платёжная система вроде нашего «Мира», а все остальные глобальные системы заблокированы, поэтому иностранцы расплачиваются наличными. При этом местная валюта — риал — крайне дешёвая. Настолько, что в аэропорту на электронном табло даже не хватило места на все нули после запятой, чтобы показать её соотношение к евро. И, конечно, рассчитать необходимую для снятия сумму очень сложно, так что в какой-­то момент я оказался без налички, и Хади предложил заплатить за меня. На следующий день мне стоило большого труда убедить его принять назад хотя бы половину денег — забирать долг он отказывался наотрез. Так что в отношении к гостям это совершенно другая культура, и я плохо себе представляю, как мне себя вести, когда в следующий раз он приедет ко мне в Россию.