Выступление протоиерея Сергия Третьякова на VI Свято-Лаврентьевских чтениях

Выступление протоиерея Сергия Третьякова,  проректора по учебной работе Калужской духовной семинарии,  настоятеля храма святых бессребреников  Космы и Дамиана Римских в г. Калуге на открытии  VI Свято — Лаврентьевских краеведческих чтений «Свято – Лаврентьев монастырь: История и современность».

Калужская духовная семинария  при митрополите Платоне (Левшине)

Калужская духовная семинария в качестве училища была открыта еще до учреждения Калужской епархии, когда последняя входила в состав Московской, и Калуга была вторым кафедральным городом. 15 сентября 1775 года Екатерина Великая прибыла в Калугу в сопровождении тогда еще архиепископа Московского и Калужского Платона (Левшина). В осенний период упомянутого года и было решено открыть духовное училище в Калуге. В ризнице Свято-Троицкой Сергиевой лавры хранится подлинник автобиографии митрополита Платона, написанной им собственноручно в двух рукописях. Для нашего периода важна первая, № 121 (до 1799 г.), которая, как и вторая, неоднократно издавалась. Вот что говорит учредитель семинарии в своей автобиографии: «Находя в Перервинском монастыре доходы немалые, издерживаемые едва на что полезное, и между рук уходящие, по указу Императрицы в 1775 году устроил там училище... В том же году завел малые училища в Калуге в тамошнем Лаврентьеве монастыре и испросил у Императрицы на каждое из сих училищ, для содержания учителей и бедных учеников, по 300 р. в год» . Из Калужских епархиальных ведомостей, а также труда Дмитрия Ивановича Малинина мы узнаем, что первоначально Калужское училище размещалось в казенном доме на Жировке , пока, вероятно, готовилось помещение для него в Лаврентьевском монастыре.

В следующем 1776 году митрополит Платон вторично посетил Калугу по случаю открытия в ней 24 августа наместничества. Плодом этой поездки, как отмечает иеромонах Леонид (Кавелин) в своей «Истории Церкви в пределах нынешней Калужской губернии», было образование при Лаврентьевском монастыре духовной семинарии , в которой обучались уже 120 человек . Итак, будущая семинария недолго пробыла в первоначальном помещении на Жировке. Если считать со времени визита Екатерины II, не более года.

Священник Гергиевской за верхом церкви Иоанн Остроглазов в своей «Речи, произнесенной в торжественном собрании по поводу исполнившегося столетия Калужской епархии» подчеркивает, что касается собственно калужского края, то здесь правильно организованных (духовных – авт.) школ до последней четверти прошедшего столетия (речь о XVIII в. – авт.) вовсе не было. На этот недостаток впервые обратил внимание митрополит Платон» .

Автор краткого исторического очерка о Калужской духовной семинарии Ф. Соколов в Калужских епархиальных ведомостях за 1902 г. особую роль митрополита Платона объяснял рядом обстоятельств, что, во-первых, «духовные школы того времени находились в полном распоряжении епархиальных архиереев, все направление хода учения и вся учебно-воспитательская постановка дела в семинариях зависели от взглядов и вкусов начальников школы – епископов» . А во-вторых, Калужская семинария в начале своего существования имела во главе знаменитейшего архипастыря..., человека просвещеннейшего, любившего науку и образование» .

Известно, что митрополит Платон был ректором Славяно-латинской академии и преобразовал её в Славяно-греко-латинскую, имел попечение о Тверской семинарии, основал и до конца своих дней заботился о семинариях при Николо-Перервинском и Спасо-Вифанском монастырях и «сделан он был указом Св. Синода полным директором и протектором даже Московской академии» .

Однако, из изученных нами источников несложно сделать вывод, что митрополит интересовался, вникал и близко принимал к сердцу жизнь не только академии, но и низших духовных школ. Он лично следил за ходом учебно-воспитательного процесса, поощрял наставников и учеников и входил в мельчайшие подробности жизни школы. Доказательства тому мы представим в дальнейшем тексте доклада.

Важно отметить, что, как и все основанные митрополитом Платоном семинарии при обителях, Калужская расположилась в Лаврентьевском монастыре. Думается, это не случайное совпадение: во-первых, там всегда удобнее и легче всего найти подходящее помещение, во-вторых, как он сам говорил, это способствовало тому, чтобы средства монастырские «не издерживались едва на что полезное и между рук не проходили», а в-третьих, шло на духовную пользу учащим и учащимся.

Общая парадигма организации и взаимодействия духовных школ была следующая. Московская академия имела право надзора над семинариями; последние ежемесячно должны были представлять академическому начальству рапорты о порядке обучения и списки воспитанников с их успеваемостью. Достойнейшие из них переводились в академию, по предварительном испытании учителями академии, и поступали в тот или другой класс сообразно со степенью познаний, которые они показали на экзамене. Сумма на содержание семинарии отпускалась два раза в год и к концу года ректор академии проверял приходно–расходные книги. Избранием наставников для семинарий занималась администрация академии, а затем предложенные кандидатуры утверждались митрополитом Платоном. Как правило, учителями семинарий становились выпускники академии, причем направлялись, в основном, в ту семинарию, откуда поступали.

В Калужской семинарии в рассматриваемый период было только два класса: высший грамматический и нижний грамматический. В 1782 году в высшем грамматическом классе учителем упоминается Николай Марков, в 1783 году его сменил иерей Иоанн Михайлов, клирик Свято-Троицкого собора, а в 1785 году был направлен из Московской академии Иван Воздвиженский, пробывший до 1789 года, когда приехал из академии новый учитель Никита Аристархов. В нижнем грамматическом классе с того же времени встречаем первым учителя Федула Флерова, а в 1786 году из академии был прислан на его место Гурий Ветошкин. Последний пробыл до мая месяца 1788 года. В приходно-расходной книге предыдущего года митрополитом Платоном при прибавке жалованья учителям касаемо него было написано: «Ветошкину прибавить или от должности уволить, игумену предоставить». Ветошкин был уволен, а на его место определён Афанасий Беляев, которого сменил Семён Зверев . В 1798 году митрополит Платон назначил в семинарию ревизию, по результатам которой Никита Аристархов и Семён Зверев были уволены, а на место их были утверждены для высшего грамматического класса студент богословия Сергей Лавров, а для низшего ¬¬¬– студент философии Александр Корсаковский. Кроме этих двух учителей главных классов был ещё третий, так называемый певческий учитель, назначаемый обычно из пономарей или диаконов г. Калуги .

Жалованье учителям назначал митрополит Платон, и выдавалось оно один раз в триместр. Учитель высшего грамматического класса получал 60 рублей в год, низшего грамматического – 45 рублей, и певческий учитель от 9 до 12 рублей в год. Проживали учителя в казенных квартирах семинарского корпуса, которые были пристроены с правой стороны к настоятельским кельям, - позже архиерейскому дому в Лаврентиевском монастыре, где расположились дровяник и каменная квасоварня . Дрова учителя заготавливали сами, а иногда на дрова выдавались средства, как, например, учителю Ветошкину – 4 рубля в год. Певческий учитель жил в помещении при церкви, к которой был определен как церковнослужитель. Кроме того, учителя главных классов получали ежегодно прибавку к жалованью: от 5 до 10 рублей. Возраставшая дороговизна жизни, ежегодно отмечавшаяся в приходно-расходных книгах семинарии, заставила просить ревизора – Лужецкого архимандрита Серафима – просить преосвященного для вновь назначенных учителей увеличить оклады: учителю высшего грамматического класса до 85 руб. в год, а низшего – до 70 руб., на что митрополит согласился .

Святитель Филарет Московский, поступив в Троицкую семинарию в 1800 году, отмечал, что «семинария эта славилась знанием латинского языка, и славу эту поддерживали калужане, бывшие хорошими латинистами. С учреждением семинарии в Калуге отошли в нее некоторые лучшие знатоки латинского языка, и латынь стала у них – в Троицкой семинарии – падать» . Это говорит о том, что Калужская духовная школа в ранний период своего существования (до 1799 г.) давала глубокие знания латинского языка своим воспитанникам.

Особое внимание митрополит Платон уделял пополнению библиотеки. На собственном примере он знал, что такое учиться без учебника или пособия: «Не было грамматики греческой, купить было не на что; да и учить было некому. Но чего не преодолевает горячее прилежание и тщание? Выпросил на время у товарища грамматику греческую на латинском языке, сочинённую архимандритом Варлаамом Лащевским, и оную всю переписал, чрез то и писать по-гречески изучился, как бы срисовывая буквы греческие с печатных» . Сохранилось множество свидетельств, что при нем библиотека была значительно укомплектована учебной и иной необходимой литературой. В Российском Государственном историческом архиве сохранилась опись книг библиотеки Калужской семинарии, приобретенных при митрополите Платоне: «№ 671 – прописи – расположенные по правилам руководства к чистописанию, СПб, 1782 г.;
№ 642 – руководство к прописям, СПб, 1785 г.; № 666 – Новая азбука для научения чистому письму двух почерков, М., 1781 г.; № 626 – Правила для учащихся, 1786 г.; № 600 – Российский букварь, СПб, 1784 г.» . Не лишним будет здесь отметить, что и сам митрополит был автором ряда учебников. Например, именно по его учебнику изучался Катехизис.

Находя сумму в 300 рублей серебром, выхлопотанную у императрицы Екатерины недостаточной, и, принимая во внимание ограниченные средства Свято-Лаврентьева монастыря, он регулярно пополнял казну из других источников. Так, например, в 1792 году из доходов Перервинского монастыря приписано по резолюции митрополита дополнительно 50 рублей на содержание семинарии. В 1797 году при указе из Московской духовной консистории 46 рублей 20 коп.

Митрополит был недоволен тем фактом, что на ремонт семинарии тратились семинарские суммы. Когда первый смотритель семинарии архимандрит Никодим показал в 1784 году в приходно-расходной книге потраченными из семинарской суммы 300 рублей на покрытие для дров семинарских сарая, починку оконниц во всех окнах и проч., то митрополит Платон написал такую резолюцию: «А как усмотрено, что и некоторое строение и починка в строении употреблялась из сей суммы (семинарской), то сего вперед не делать, а употреблять на то из штатной или сверхштатной монастырской суммы, способствуя чрез то общей пользе и недостаткам семинарии» . Заметим, что штрафные деньги со священно-церковнослужителей также следовало передавать в семинарскую бухгалтерию. Однако, за все описываемое время в документах имеется одно только указание на три рубля, поступивших как штраф с благочинного священника Знаменской церкви г. Калуги Ивана Григорьева за ложное в бытность его представление на священника села Ахлебинина, якобы он жаловался на сына своего, дьячка Алексея, обвиняя его «не в послушании и отлучках от церкви» .

Как мы уже поняли, главный надзор над семинарией вверялся настоятелю Лаврентьева монастыря, которому платилось «за присмотр» 12 рублей в год, а в 1786 году выдано только 6 рублей. За период с 1772 - 1799 гг. по документам семинарского архива упоминается два архимандрита монастыря, бывших начальниками Калужской семинарии, а именно: с 1783 года Никодим и с 1787 года – Феофан, сначала игумен, а с 1798 года – архимандрит. Управляли они семинарией на основании инструкции, подписанной архиепископом Московским Платоном в 1779 году. Эта инструкция опубликована и гласит следующее: «Лаврентьевскому архимандриту Никодиму иметь смотрение над Калужской семинарией в том, 1) чтобы учение происходило по учрежденному порядку, 2) надзирать над учителями, дабы в должности своей были рачительны и в школах в назначенные часы и также и в церкви, когда должно, неотменно были, 3) чтобы отпуск семинаристов домой, также и представления об исключении неспособных из семинарии были с рассмотрением его, архимандрита, 4) сумму семинарскую принимать и содержать правящую префектовскую должность на определенные расходы, а чтобы оная порядочно была употребляема, архимандриту своим рассмотрением в оное входить, 5) ему ж, архимандриту, наблюдать, чтобы бурсаки пристойно назначенной суммой содержаны были, 6) вновь семинаристов принимать правящему префектовскую должность с ведома архимандрита, 7) ему же, архимандриту, каждую треть экзаменовать семинаристов и каким кто окажется присылать нам рапорты, 8) если бы по всему вышеписанному оказался в чем не порядок, то ему, архимандриту, то отвращать; иного подлежит увещанием исправлять, а если бы за всем тем, что оказалось, что он собою исправить не может, о том нам представлять» .

Казалось бы, появление инструкции, упорядочивающей учебно-воспитательный процесс, должно было способствовать поступательному развитию духовной школы, однако, произошло на первых порах иначе. За пять лет, с 1778 по 1783 гг. утеряны были приходно-расходные книги, много книг пропало из семинарской библиотеки. Прибывшая по благословению митрополита Платона в 1787 году комиссия не нашла ни книг, ни приходно-расходной документации, ни злого умысла со стороны о. Никодима: «за не отысканием приходо-расходной книги до истины дойти трудно и никакого решительного мнения положить не возможно» . В итоге архимандрит Никодим был переведен настоятелем Лихвинского Доброго монастыря, а «смотрение» за семинарией поручено было новому игумену Лаврентьевого монастыря Феофану. Этот смотритель был человек строгий, любил наблюдать порядок во всем, а особенно следил за нравственностью учеников, которые обязаны были неопустительно посещать храм Божий в воскресные и праздничные дни, а в посты сверх того по средам и пятницам. Взыскания за леность и шалость были умеренные и зависели непосредственно от смотрителя; самоуправство учителей допускаемо не было. Вообще смотрителя архимандрита Феофана боялись и любили за то, что он сам входил во все подробности ученического быта .

По свидетельству историка-краеведа Малинина, ученики поступали в Семинарию от 8 до 14 лет, а оканчивали 15-19 лет. В 1796 г. обучались 293 ученика. Любопытна их аттестация и судьба: выключены "за непонятием" — 26, учения "средственнаго" — 38, "не худого" — 108, "хорошаго" — 69, "к учению надежных" — 12, за нехождением в школу выключено 15, на месте выбыли 15, трое умерло, 3 ушли в светское звание, 3 перешли в Московскую Академию. Поведения все "добраго", только один "самаго буянскаго " .

Большая часть учащихся состояли на своём содержании. Бедные ученики с хорошим поведением и «надежные к продолжению учения» зачислялись на церковнослужительские места, с которых получали доходы на своё содержание, что было узаконено указами Святейшего Синода . Из всех учеников с начала основания семинарии до 1787 года только 9 человек были на казенном содержании и назывались бурсаками. В первое время было положено 9 рублей на каждого в год, всего 81 рубль. В 1784 году на приходно-расходной книге митрополит Платон наложил резолюцию: «По нынешней дороговизне на содержание семинаристов на каждого прибавить по 1 рублю», а через год в резолюции говорилось: «на семинаристов 9 человек к издерживаемым 90 рублям ещё добавить 30 рублей, итого 120 рублей, но так расположить, чтобы могло стать на 15 человек содержания; наблюдать игумену хозяйство и благоразумие». В следующем году резолюция на этот предмет гласила: «по нынешней дороговизне ещё прибавить 20 рублей, только чтобы не менее 15 человек бурсаков было и в сей книге прописывать содержимое число бурсаков, так как и в каждой статье прописывать, сколько по штату или по резолюции на ту статью положено» .

Для наглядности приведем список необходимых вещей, купленных на 9 бурсаков в 1783 году (на 81 рубль):
Одежда, куплено: два тулупа, дано 3 руб. 20 коп.
Пять шуб заплачено 12 руб. 50 коп.
32 пары котов заплачено 8 руб. 74 коп.
22 пары чулок больших и малых – 4 руб. 77 коп.
4 аршин сукна синего по 63 коп. арш. – 2 руб. 52 коп.
49 аршин серого сукна на кафтаны по 16 к. – 7 р. 84 коп.
Ниток и разных приборов к тем кафтанам – 50 коп.
9 арш. крашенины к кафтанам – 55,5 коп.
72 арш. холста на рубашки и портки – 2 руб. 91,5 к.
Заплачено за шитьё двух рубах и троих порток 35 коп.
За шитьё пяти кафтанов 1 руб. 25 коп.
Заплачено за починку двух шуб 35 коп.
Выдано за мытьё семинарских рубах 50 коп.
Стол. Куплено муки ржаной на хлеб 10 пудов, всего на 1 руб. 50 коп.
Куплено две четверти и 3 четвёртки грешневых круп за 3 руб. 80 коп.
Куплено ржи пять четвертей 5 руб. 25 коп.
В январе израсходовано на соль, хлеб, крупы, солонину, сало, масло коровье и конопляное, снетки и капусту и на посуду для варенья пищи 1 руб. 71,5 коп.
В феврале на тоже 68 коп.
С марта по декабрь включительно на тоже – 13 руб. 58 ¼ коп.

Как можно заметить, трапеза и одежда описываемого периода не отличались большим разнообразием. В некоторые годы упоминается закупка соленой рыбы (раз или два в год). С сентября и до 15 ноября как правило ели свежую говядину. В 1784 году, например, было заплачено за шесть пудов 3 рубля 74,5 коп. Мало изменений претерпевала и одежда бурсаков, но всё-таки небольшой прогресс можно отметить: в 1786 году на кафтаны покупается чёрное сукно; встречаются среди «котов» двое кожаных сапогов, с 1789 года уже всем шьётся по паре кожаных сапогов. Экономия велась самым исправным и отчетливым образом, дефицита не было, всегда был остаток, самый малый из которых отмечен в 1791 году – 81 рубль 30,5 коп. (из 300 руб.) .

В рассматриваемый нами период калужской духовной семинарии из ее стен вышли замечательные люди, среди которых особенно выделяются два выдающихся иерарха. Это митрополит Санкт-Петербургский, Новгородский, Эстляндский и Финляндский Серафим (Глаголевский), который родился в 1757 году в Калуге в семье причетника, а позднее диакона калужской церкви святых бессребреников Космы и Дамиана Василия Глаголева. Первоначальное образование он получил именно в Калужской духовной семинарии, о которой не забывал всю свою жизнь. Так, например, для бедных учеников семинарии он прислал 1714 рублей 28 коп. Вторым выпускником был также родившийся в Калуге в 1762 году экзарх Грузии митрополит Иона (Васильевский), сын дьячка Васильевской церкви Семена Афанасьева .

С образованием самостоятельной Калужской епархии и назначением правящего архиерея на Калужскую кафедру в 1799 году начинается особый период в жизни Калужской духовной семинарии, но это уже другая история.